Небо

путевые заметки

Первое правило плацкартного вагона: в нём должен быть Пидарас. То-есть, в нём может не быть отопления, кондиционера, туалета (совсем! никакого!), но Пидарас будет.
Из этого не следует, что Пидарас там только один, их может быть несколько; в крайнем случае, если вдруг все пассажиры едут с выпускного бала Смольного института, функцию Пидараса берёт на себя проводник. Должностная инструкция очень ограничивает его возможности на этом поприще, но лазейки есть. Для этого ему достаточно, к примеру, каждые полчаса пробегать по вагону, как можно сильнее затворяя за собой двери. Не спят по три отсека на каждую дверь.. Но пассажиры могут больше.

Ездили мы с дембелями; студентами; детским танцевальным ансамблем; тяжелобольным ребёнком, издающим совершенно нечеловеческие звуки; неисчислимым количеством младенцев, балаболок-тётушек и тяжело пьющих мужчин. Бог с ним. Но сегодня я просто не в силах молчать.

Поезд уходит в 10, приходит в 5. А вот как я сейчас вырублюсь! и прекрасно высплюсь, за 7 часов-то, огого.
Ага, ага.

Первый тревожный сигнал звучал как вопрос: "Ксеня! Ты будешь ночью колбасу?!". Я похихикала, конечно, поделилась радостью с телефонной книгой и баиньки. Ну щас. Это была увертюра.

Папа, мама и дочь. Дочери лет 25, родителям неопределяемо.
- Ксеня! Ты будешь чай или кофе?
- Не
- Ксеня, Ксень, ты чай будешь?
- Не
- Ксеня, а кофе ты будешь?
- Не
- Ксень, а ты кофе будешь или чай?
- Пива! - рявкнула Ксеня, и понеслось. Всем налили пива, накрыли стол - такой, что уничтожать его пришлось час, ни на минуту не отвлекаясь (я не голодная! но там было, на что даже просто поглядеть) Потом стали разливать что-то требующее тостов, каковые и воспоследовали. Должно быть, в изобилии. "Что-то" было удачно приобретено в Питере за 180 рублей (и мне правда интересно, что это был за солнцедар)

Первый раз меня разбудили криком "Ложиться пора!" где-то около полуночи. И слава богу. Потому что то, что будило меня каждые 20-30 минут до прибытия в Москву, спросонья способно обрушить в панику даже такого хронического паникёра, как я.
Напоили они папеньку-то. Папенька только и успел невнятно пожаловаться, что с устатку и духоты его развозит; взгромоздили его на вторую боковую - напротив меня! - и удалились в соседний отсек - доча спать, мамо караулить. Видать, учёные уже. Папенька и заснул. С динозавричьим храпом (один храп я бы и не заметила! я вообще-то небалованная) И всю ночь, каждые полчаса, папенька истошно орал "Блядь!", "Аааа, блядь!!", "Блядь, ннна!!". Не просыпаясь. Во весь голос, сука!

Маменька, как та зощенковская кошка, сидела тихо, так как несколько привыкшая. На мои шипящие "дачтожеэтотакое, простите, дазачемжевыеготакнапоили, дасовестиуваснет" реакции не давала.

Утром они были свежи и разговорчивы. А вот что мне помешало сказать папеньке, что он мудак, и проворно убежать в Москву - это даже не спрашивайте. Общая охуелость организма.
.